13. Рюмин и следствие
Падение Абакумова и фактическое начало дела врачей началось с письма Следователя МГБ Рюмина [6].
ЗАЯВЛЕНИЕ М. Д. РЮМИНА НА ИМЯ И. В. СТАЛИНА О НЕДОСТАТКАХ В РАБОТЕ МИНИСТРА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ В. С. АБАКУМОВА
2 июля 1951г. Сов. секретно
Товарищу СТАЛИНУ И. В.
От старшего следователя МТБ СССР
подполковника Рюмина М. Д.
В ноябре 1950 года мне было поручено вести следствие по делу арестованного доктора медицинских наук профессора Этингера.
На допросах Этингер признался, что он являлся убежденным еврейским националистом, и вследствие этого вынашивал ненависть к ВКП(б) и советскому правительству.
Далее, рассказав подробно о проводимой вражеской деятельности, Этингер признался также и в том, что он, воспользовавшись тем, что в 1945 году ему было поручено лечить тов. Щербакова, делал все для того, чтобы сократить последнему жизнь.
Показания Этингера по этому вопросу я доложил заместителю начальника следственной части тов. Лихачеву, и вскоре после этого меня и тов. Лихачева вместе с арестованным Этингером вызвал к себе тов. Абакумов.
Во время «допроса», вернее беседы с Этингером, тов. Абакумов несколько раз намекал ему о том, чтобы он отказался от своих показаний о злодейском убийстве тов. Щербакова. Затем, когда Этингера увели из кабинета, тов. Абакумов запретил мне допрашивать Этингера в направлении вскрытия его практической деятельности и замыслов по террору, мотивируя тем, что он — Этингер — «заведет нас в дебри». Этингер понял желание тов. Абакумова и, возвратившись от него, на последующих допросах отказался от всех своих признательных показаний, хотя его враждебное отношение к ВКП(б) неопровержимо подтверждалось материалами секретного подслушивания и показаниями его единомышленника арестованного Брозолимского, который, кстати сказать, на следствии рассказал и о том, что Этингер высказывал ему свое враждебное отношение к тов. Щербакову.
Используя эти и другие уликовые материалы, я продолжал допрашивать Этингера, и он постепенно стал восстанавливаться на прежних показаниях, о чем мною ежедневно писались справки для доклада руководству.
Примерно 28—29 января 1951 года меня вызвал к себе начальник следственной части по особо важным делам тов. Леонов и, сославшись на указания тов. Абакумова, предложил прекратить работу с арестованным Этингером, а дело по его обвинению, как выразился тов. Леонов, «положить на полку».
Вместе с этим я должен отметить, что после вызова тов. Абакумовым арестованного Этингера для него установили более суровый режим, и он был переведен в Лефортовскую тюрьму, в самую холодную и сырую камеру. Этингер имел преклонный возраст — 64 года, и у него начались приступы грудной жабы, о чем 20 января 1951 года в следственную часть поступил официальный врачебный документ, в котором указывалось, что «в дальнейшем каждый последующий приступ грудной жабы может привести к неблагоприятному исходу».
Учитывая это обстоятельство, я несколько раз ставил вопрос перед руководством следственной части о том, чтобы мне разрешили по-настоящему включиться в дальнейшие допросы арестованного Этингера, и мне в этом отказывалось. Кончилось все это тем, что в первых числах марта Этингер внезапно умер и его террористическая деятельность осталась не расследованной.
Между тем Этингер имел обширные связи, в том числе и своих единомышленников среди крупных специалистов-медиков, и не исключено, что некоторые из них имели отношение к террористической деятельности Этингера.
Считаю своим долгом сообщить Вам, что тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ.
Так в настоящее время в моем производстве находится следственное дело по обвинению бывшего заместителя генерального директора акционерного общества «Висмут» в Германии Салиманова, который в мае 1950 года убежал к американцам, а затем через 3 месяца возвратился в советскую зону окку¬пации Германии, где был задержан и арестован.
Салиманов показал, что в мае 1950 года его сняли с работы и он должен был возвратиться в СССР, однако этого не сделал и, воспользовавшись отсутствием наблюдения со стороны органов МГБ, перебежал к американцам.
Далее Салиманов рассказал, что изменив Родине, он попал в руки американских разведчиков и, общаясь с ними, установил, что американская разведка располагает подробными сведениями о деятельности акционерного общества «Висмут», занимающегося добычей урановой руды.
Эти показания Салиманова говорят о том, что органы МГБ плохо организовали контрразведывательную работу в Германии.
Вместо того, чтобы информировать об этом правительственные инстанции и использовать показания арестованного Салиманова для устранения серьезных недостатков в работе органов МГБ в Германии, тов. Абакумов запретил фиксировать показания Салиманова протоколами допросов.
Министерством государственной безопасности в разное время арестовывались агенты американской и английской разведок, причем многие из них до ареста являлись негласными сотрудниками органов МГБ и двурушничали.
В своих информациях по таким делам тов. Абакумов писал: «Мы поймали, мы разоблачили», хотя в действительности: — нас поймали, нас разоблачили, и к тому же долгое время нас водили за нос.
Попутно несколько слов о методах следствия.
В следственной части по особо важным делам систематически и грубо нарушается постановление ЦК ВКП(б) и Советского правительства о работе органов МГБ в отношении фиксирования вызовов на допрос арестованных протоколами допроса, которые, кстати сказать, почти по всем делам состав¬ляются нерегулярно и в ряде случаев необъективно.
Наряду с этим Абакумов ввел практику нарушений и других советских законов, а также проводил линию, в результате которой, особенно по делам, представлявшим интерес для правительства, показания арестованных под силой принуждения записывались с недопустимыми обобщениями, нередко искажающими действительность.
Я не привожу конкретных фактов, хотя их очень много, поскольку наиболее полную картину в этом отношении может дать специальная проверка дел с передопросом арестованных.
В заключение я позволю себе высказать свое мнение о том, что тов. Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государствен-
Учитывая это обстоятельство, я несколько раз ставил вопрос перед руководством следственной части о том, чтобы мне разрешили по-настоящему включиться в дальнейшие допросы арестованного Этингера, и мне в этом отказывалось. Кончилось все это тем, что в первых числах марта Этингер внезапно умер и его террористическая деятельность осталась не расследованной.
Между тем Этингер имел обширные связи, в том числе и своих единомышленников среди крупных специалистов-медиков, и не исключено, что некоторые из них имели отношение к террористической деятельности Этингера.
Считаю своим долгом сообщить Вам, что тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ.
Так в настоящее время в моем производстве находится следственное дело по обвинению бывшего заместителя генерального директора акционерного общества «Висмут» в Германии Салиманова, который в мае 1950 года убежал к американцам, а затем через 3 месяца возвратился в советскую зону оккупации Германии, где был задержан и арестован.
Салиманов показал, что в мае 1950 года его сняли с работы и он должен был возвратиться в СССР, однако этого не сделал и, воспользовавшись отсутствием наблюдения со стороны органов МГБ, перебежал к американцам.
Далее Салиманов в рассказал, что изменив Родине, он попал в руки американских разведчиков и, общаясь с ними, установил, что американская раз¬ведка располагает подробными сведениями о деятельности акционерного общества «Висмут», занимающегося добычей урановой руды.
Эти показания Салиманова говорят о том, что органы МГБ плохо организовали контрразведывательную работу в Германии.
Вместо того, чтобы информировать об этом правительственные инстанции и использовать показания арестованного Салиманова для устранения серьезных недостатков в работе органов МГБ в Германии, тов. Абакумов запретил фиксировать показания Салиманова протоколами допросов.
Министерством государственной безопасности в разное время арестовывались агенты американской и английской разведок, причем многие из них до ареста являлись негласными сотрудниками органов МГБ и двурушничали.
В своих информациях по таким делам тов. Абакумов писал: «Мы поймали, мы разоблачили», хотя в действительности: — нас поймали, нас разоблачили, и к тому же долгое время нас водили за нос.
Попутно несколько слов о методах следствия.
В следственной части по особо важным делам систематически и грубо нарушается постановление ЦК ВКП(б) и Советского правительства о работе органов МГБ в отношении фиксирования вызовов на допрос арестованных протоколами допроса, которые, кстати сказать, почти по всем делам составляются нерегулярно и в ряде случаев необъективно.
Наряду с этим Абакумов ввел практику нарушений и других советских законов, а также проводил линию, в результате которой, особенно по делам, представлявшим интерес для правительства, показания арестованных под силой принуждения записывались с недопустимыми обобщениями, нередко искажающими действительность.
Я не привожу конкретных фактов, хотя их очень много, поскольку наиболее полную картину в этом отношении может дать специальная проверка дел с передопросом арестованных.
В заключение я позволю себе высказать свое мнение о том, что тов. Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государственном аппарате, и он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как Министерство государственной безопасности. Он опасен еще и тем, что внутри министерства на наиболее ключевые места и, в частности, в следственной части по особо важным делам поставил «надежных», с его точки зрения, людей, которые, получив карьеру из его рук, постепенно растеривают свою партийность, превращаются в подхалимов и угодливо выполняют все, что хочет тов. Абакумов.
(Рюмин)
АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 10. Л. 7—10. Копия. Машинопись.
№ 163
Прокомментирую письмо. 1) Насчёт ускорения смерти Щербакова – это просто предположение. В принципе могло быть расследовано. Всё бывает. Но в течение года никаких следственных действий в этом отношении не предпринималось. Тем более, что Этингер умер. Никаких фамилий не назвал. Прошло достаточно много времени – 6 лет со дня смерти Щербакова. В любом случае следствие затруднено.
2) Но случай с Салимановым произошел недавно. Совершенно непонятна сокрытие этого случая Абакумовым. К сожалению, этот эпизод в доступной мне литературе не освещен. 3) Зловеще звучат и утвержения Рюмина об агентах двойниках. 4) И самое удивительной – Рюмин словами «показания арестованных под силой принуждения записывались с недопустимыми обобщениями, нередко искажающими действительность.» фактически намекает на пытки. Вот характеристика Рюмина из [7], стр. 175
«Сходную оценку дал Рюмину и заместитель начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковник Федотов:
«Прежде всего, нужно отметить, что Рюмин — это недалекий и полуграмотный человек, эгоист по натуре, обманщик, способный осветить любой факт в выгодном ему плане, а не так, как было на самом деле. В целом ряде случаев... Рюмин давал одни указания, а затем, если ему было невыгодно подтвердить их, отказывался от своих слов...»
[7], стр.45
«Одновременно Рюмин написал докладную записку о враждебных намерениях С. А. Лозовского, бывшего начальника Совинформбюро, И. С. Фефера, бывшего ответственного секретаря Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), Л. С. Штерн, действительного члена Академии медицинских наук СССР, Б. А. Шимелиовича, бывшего главного врача Московской горбольни-цы им. Боткина, и их подручных (всего— 14 человек). В частности, там говорилось:
«Следствием установлено, что бывшие руководители ЕАК Михоэлс и Фефер в 1943 году во время своего пребывания в Америке получили от еврейских реакционеров вражеское задание — до¬биться заселения Крыма евреями, создав там самостоятельную республику, которую американцы рассчитывали в нужный момент использовать как плацдарм против СССР».
Как лично вел Рюмин «Дело врачей».
Он был фанатиком - антисемитом. Вот выдержка из книги [8], стр.117:
«Четыре месяца спустя Рюмина по приказу Берии взяли. И тогда выяснилось, что, преследуя евреев, он руководствовался собственными убеждениями, один к одному позаимствованными из небезызвестных протоколов сионских мудрецов. Мне довелось познакомиться с письмами Рюмина из Лефортово в адрес Маленкова. Эти послания размером с банные полотенца невозможно читать без лупы — в тексте нет интервалов между слова¬ми и между строчками. Вкратце пересказать их содержание не берусь — они охватывают события от Ветхого завета до наших дней,— попытаюсь лишь передать их эмоциональный накал. Обращаясь к Маленкову, Рюмин поражается людской слепоте вообще и слепоте т. Маленкова в частности. Господи, да как же умный Георгий Максимилианович, верный ученик и продолжатель дела великого Сталина, все еще не сообразил, что евреи куда опаснее всех атомных и водородных бомб, вместе взятых! Они, эти самые евреи, если их вовремя не остановить, заставят все человечество харкать кровью. Он, Рюмин, грудью встал на ихнем пути, а его, вместо того чтобы честь по чести наградить за проявленную бдительность, гноят в карцере Лефортовской тюрьмы и морят голодом. Не пора ли прозреть?! Ротшильды, Рокфеллеры и бен-гурионы всех мастей и оттенков самодовольно потирают руки, предвидя скорую победу международного еврейства, а мы даже не чешемся! Он, Рюмин, чист перед партией, ему не в чем оправдываться, а вот Георгию Максимилиановичу стоит призадуматься, не то будет поздно!»
По моему мнению, он свято верил, что можно вполне законными методами доказать виновность врачей. Поэтому многочисленные врачебные экспертизы. Пытки начались по инициативе Сталина.
В заключение отрывок из письма Рюмина [7], стр.241,
«…. Дорогой Лаврентий Павлович, Вы хорошо знаете мое дело. Я не имею права на какие-либо оправдания. У меня остается одно – надежда на Ваше великодушие. Простите преступления, которые были совершены мною в большом водовороте без какого-либо злого умысла. Сейчас меня одолевают ежеминутно слезы 3-х детей Ю жены и матери, доживающей (если не умерла) последние дни с тяжким горем. Дорогой Лаврентий Павлович, прошу Вас, простите. Рюмин 29 августа 1953г.»
Берия …вот уже два месяца содержался под арестом…»
|